Заметки на пути к идеалу доброты и терпимости

мире немало мест, где, стоя в горах над обрывом, можно воскликнуть: Кавказ-

подо мною!", заменив при необходимости географическое название: Тибет, Пиренеи, Альпы... И не так уж много мест (я лично не знаю), где с высоты яснее просматривается не столько география, сколько история. В данном случае - наша история последних двух-трех тысяч лет.

В один из недавних июньских дней мы вышли из автобуса рядом с горой Гризим и оказались высоко над городом Шхем.

 

Зеэв Эрлих, знаток Эрец Исраэль, самый блистательный из всех, кого мне довелось слышать, разъяснил нам, что к чему. Долина у нас под ногами и долина слева от нас, уже почти полностью застроенные, - это и есть Шхем 2009 года.

Иерусалим - он справа, едва виден на горизонте. И дорога из Иерусалима (шоссе номер 60), пересекая пригороды и город, проходит по долине с юга на север, теряясь в дымке между гор...

Оттуда пришел когда-то в эти места Авраам Авину.

 

Прямо и чуть левей - из низины меж двух гор, из Иорданской долины появился после встречи с Эйсавом со своим караваном Яаков и, найдя хороший источник и пастбища, остался надолго в этих местах. Правее, за тем вон перевалом произошла история с Йосефом и его братьями, и позже, после возвращения из Египта - внизу, в Шхеме, захоронили останки Йосефа.

Если стоять именно таким образом, как стояли над долиной мы, то слева - гора Эйваль, а позади - сама гора Гризим с местом первого нашего Храма (еще до Иерусалима) и с нынешним поселком шомроним (самаритян) - Кирият-Луза.

Хотя экскурсии к самаритянам (шомроним) не стали еще накатанным маршрутом, интернет, в том числе и русский, изобилует свежайшими эмоциями и сведениями о них и о созданном тут этнографическом заповеднике. Шомроним, впрочем, вплетаются в данное повествование лишь с относительно недавнего момента своей истории: с того, когда Христос встретился "возле города Сихем у колодца Иакова с доброй самаритянкой". Момент этот христиане описывают так:

"Однажды в жаркий полдень Он шел через земли самаритян, секты, враждебной иудеям. У колодца встретил женщину с кувшином, самаритянку. Он сказал ей: "Дай Мне напиться". Она ответила: "Мы же, самаритяне, с вами, иудеями, не общаемся, даже не пьем вместе".

Несмотря на запрет, женщина дала ему воды, и после короткого разговора свято поверила в то, что Христос - мессия, и таким образом стала синонимом бескорыстной помощи ближнему и, соответственно, одним из главных персонажей проповедей, мистерий, притч, фресок, икон и, конечно, больших и малых картин. Из западных художников отличились Веронезе, Тинторетто и Джордано, а из русских -

Верещагин.

Естественно, при первой возможности, а она представилась во времена Византии, христиане воздвигли у колодца церковь. Которая позже была превращена в мечеть, потом еще раз обращена в церковь (при крестоносцах), потом разрушена мусульманами - уже надолго.

К концу ХIХ века русские цари через Палестинское общество начинают активно строить на Святой земле. Доходит очередь и до "самаритянки у Колодца Иакова". В начале 1900-х выделяются первые средства, на которые подготавливают проект небольшой церкви с золоченными куполами-луковками, особенно любезными сердцу православных паломников. Она напоминала построенную несколько раньше церковь

Марии Магдалины в Иерусалиме. И начали уже кладку фундамента, но тут - 1917...

Не судьба?

...Через пять с лишним десятков лет, в 1985-м мне, резервисту ЦАХАЛа, пришлось проходить службу в Шхеме. В основном мы обеспечивали охрану комплекса Могилы Йосефа, которая считается святыней также и у мусульман. Позади скромного комплекса располагался арабский дом, и в нем жила семья потомственного официального смотрителя Могилы. До 1967 г. смотритель получал зарплату от

Иордании, а с июня 1967 - от еврейского государства, причем - в два раза большую. (Оно и понятно: евреи ведь не отрицают второй, исламской, скажем так, ипостаси Йосефа, сверх его основной -иудейской. А раз признаешь обе святости, так и плати вдвойне. Логично.)

Говорили, что смотритель весьма доволен добавкой, но к 1985-му году арафатовское влияние (пропаганда + деньги + угрозы) уже брало верх, и камни и "бутылки Молотова" летели на Могилу именно со стороны дома смотрителя: там была удобная для этой цели позиция. Поэтому большую часть дня я проводил на импровизированной вышке, сверху присматривая, так сказать, за домом смотрителя.

Но в свободное время, бывало, мы с товарищем прогуливались по улицам Шхема. Естественно, в форме ЦАХАЛа и, естественно, с оружием. И, несмотря на это, а точнее - именно по этой причине, угадывая наличие у резервистов шекелей, местные лавочники усердно зазывали нас что-нибудь купить. Атмосфера была вполне пасторальная, чтобы не сказать лубочная.

Возле одной лавки с нами заговорил на иврите шедший по своим делам монах. Пригласил нас к себе: буквально через дорогу - Колодец Иакова. Интересно же! За воротами участка, огороженного стеной, мы увидели развалины и ступени спуска к Колодцу - тот давно уже оказался под руинами прежних зданий.

Внизу монах любезно предложил попробовать воду, зачерпнув ее черпачком на длинной ручке из небольшого бассейна рядом с колодцем. Надо сказать, что в тот момент до меня не дошла вся символичность и продуманность церемонии. Но она там явно присутствовала: от любезности монаха - до выложенного на видном месте пакета одноразовых стаканчиков с израильским "гекшером".

Тогда мое внимание переключилось на слова, которыми наш гид заключил свой рассказ:

- Если бы не 1917 год, - посетовал он, - русские бы, наверное, построили еще немало на Святой Земле..."Хаваль меод", - сказал он на иврите, - что они забыли...

Тут я легко нашел, чем утешить потомка доброй самаритянки:

- Считайте, что вам дико повезло. После 1917 года в России уничтожили столько церквей и монастырей (часто заодно с монахами), что если бы большевики сюда пришли, тут бы и руин не осталось...

И вот в 2009 году, стоя над долиной Шхема, я слышу, как Зеэв Эрлих, продолжает:

- Большое здание со странного цвета розоватым куполом и крышей, видите? Это церковь Колодца Яакова и доброй самаритянки...

- Как ? Восстановили? Кто?!

- Ну подумайте, кто мог восстановить? - Эрлих даже сделал жест недоумения. -Ну, кто же он? Арафат! После "ословских соглашений" начал, к 1998-му здание уже стояло, дальше постепенно заканчивали. Арафат понимал, что такое пропаганда и как ее вести... Не так давно греко-православная Церковь послала в Шхем нового настоятеля. Араба, естественно. Но он вскоре умер насильственной смертью. Был послан второй монах. Его также убили. И следующего тоже.

Четвертую щеку христиане, как я понимаю, не подставили. И даже протестов по поводу убийств не было слышно ни от греко-православной, ни от каких-либо иных конфессий. Все сошлись на "альтернативном" решении. Небольшие группки христианских туристов, которых иногда привозят по особой протекции из

Иерусалима, в воротах пустующей церкви и монастыря теперь встречает молодой улыбчивый мусульманин. Его отличает хороший оксфордский английский и такой же (оксфордский, похоже), шикарный пиджак.

Туристы улыбаются ответно и не задают лишних вопросов. Неловко, право же, спрашивать, перебивая пение муэдзина, которое звучит почему-то именно в час их приезда. Колокола на высоких колокольнях церкви не звонят по той же причине - чтоб не будоражить тонкие чувства населения. Особенно в расположенном неподалеку лагере Балата, известном как анклав ХАМАСа.

Так что, числясь христианским имуществом, отстроенная церковь прекрасно работает на пропаганду исламистов.

"Монументальный аргумент веротерпимости" - церковь "самаритянки" - фигурирует повсюду в СМИ, и, конечно же, на палестинских сайтах. Но дело не столько в сайтах: даже Интернет не способен дурачить всех и сразу.

Успех исламистов более всего виден в тех демонстративных уступках любой силе и любой угрозе насилия, которая стала основной "добродетелью" сегодняшней европейской морали. Эта мораль трусливо отступает и откупается от агрессивного ислама почти повсюду на Старом континенте, она же "сдает" своих единоверцев, которых мусульмане открыто выдавливают из Бейт-Джалы, Бейт-Лехема и - последние, считанные христианские семьи, - из того же Шхема. Эта мораль - все более злобные

упреки Израилю за то, что евреи, видите ли, еще настаивают на своих правах в отношении Хеврона, Могил Йосефа и Рахели, синагоги в Иерихоне. Это же, мол, "непропорциональное использование силы государства-оккупанта против религиозных традиций местного населения!"

И "добрый самаритянин" начала двадцать первого века более всего напоминает старого лакея, который пятится задом к выходу из залы, кивая и соглашаясь со всем, что ни скажет хозяин, и опасается повернуться к нему спиной... потому что неизвестно... - но, впрочем, прекрасно известно, чем такие положения в истории заканчиваются   (http://www.zman.com/news/article.aspx?ArticleId=52799)

• bomelf - О здоровье Лены